Хакеры 2. Паутина - Страница 8

Опять волнение, как обычно. И слова путаются, и мысли – хотя, возможно, это из-за алкоголя.

Помолчав немного, Лиска неуверенно предложила:

– Хочешь, приеду, вместе подумаем…

– Нет, – резко ответил Лекс и чуть мягче пояснил: – Занят.

Лиска вздохнула. Молчание затянулось, и Лекс поинтересовался:

– У тебя все?

Этот холодный равнодушный тон действовал как контрольный выстрел. Убивал любые попытки развить какую-нибудь тему для разговора. А так хотелось, чтобы он хотя бы просто спросил, как, мол, у тебя дела. Впрочем, и эта глупая сентиментальность – следствие выпитого в кабаке. В конце концов, он ведь не обязан это делать.

– Да, все.

– Тогда завтра в три на приватке.

Лекс отсоединился. Лиска посмотрела в сторону такси, затем повернулась и посмотрела в сторону «Джаггернаута».

Мелькнула шальная мысль – а может, послать сегодня все к черту, вернуться и найти Димона?

Так и не решившись, она шагнула к дороге, открыла дверь такси:

– На Белорусскую, двести рублей.

Глава 3. Мы в ответе за тех, кого приручили

Москва, конец марта 2007 года

Крепкий кофе по утрам, одна-две, а иногда даже три сигареты. Обычно с этого начинают день после сна, но у некоторых бывает наоборот – перед сном. Если кофе сладкий – а Лекс по утрам пил исключительно сладкий, со сливками, – то он повышает сахар в крови и вызывает сонливость. Сигареты после чашки такого кофе не вызывают сильного омерзения, зато немного притупляют сознание; заснуть в итоге получается быстро, без ворочаний и тяжелых сновидений.

Впрочем, речь не про кофе и сигареты.

Была еще одна, совсем небольшая причина, по которой Лекс не очень хотел покидать квартиру в Жулебино. И причина эта обитала в соседней квартире. Хотя это трудно назвать жизнью.

Лекс даже не знал, как это назвать. Существование, жалкое влачение.

Однажды ему приснился сон, в котором он испытал нечто подобное, и с тех пор, чтобы не жрать снотворное, он пил сладкий кофе, курил сигареты, потом чистил зубы и вырубался. Что говорить, тот сон был кошмаром, который парень больше не хотел испытывать даже во сне.

Ее звали Алина. Лекс познакомился с ней… впрочем, это так же трудно было назвать знакомством, в привычном понимании. Скорее, просто увидел.

Это произошло осенью. Лекс тогда только вернулся в Россию и около двух недель прожил в своей квартире на Остоженке. Дизайнерский ремонт, навороченная бытовая техника, дом под охраной, подземный гараж с «Рейнджровером», соседи – жирные папики с губатыми муклами, короче-все-дела…

Через пару недель, поняв, что вся эта роскошь вызывает у него невроз и омерзение, когда невозможно даже работать, Лекс стал искать квартиру попроще, где-нибудь на окраине. Ему требовалось что-то вроде рабочего офиса с обстановкой, глядя на которую хотелось бы стремиться к чему-то, а не сидеть, попивая пивко и поигрывая в модный Wii.

Что ж, как сказал Бад, у богатых свои причуды. Когда есть деньги, можно жить и без них.

Выбор пал на Жулебино по двум причинам. Во-первых, этот район, контролируемый японскими гуми, был относительно чистым и спокойным. Боссы якудзы не любили шумихи, поэтому одно время гопоту, упивающуюся «ягой», не желающую вести диалог и пытающуюся беспредельничать, часто находили в подвалах со стандартным диагнозом передоза. А потом все устаканилось.

Во-вторых, Бад, старый знакомец из Синдиката, посоветовал именно этот район.

– Синдикат начал скупать там недвигу, чувачок. Дома свиданий, инфоцентры, офисы агентов – скоро это будет Уолл-стрит, только не финансовый, а информационный. Если хочешь жить подальше от центра, Жулебино именно то, что тебе нужно. Минимум ментов, максимум порядка, и таксистов как грязи, если ты на своей тачке ездить не любишь.

Лекс не любил. И не ездил. Даже украденные давным-давно номера до сих пор не восстановил, и заниматься этим не было ни времени, ни желания.

По старой дружбе Бад помог и с выбором квартиры. Совершенно бесплатно, что для члена Синдиката было совершенно необычно. Впрочем, услуга копеечная. Подогнал несколько вариантов, Лекс выбрал оптимальный.

Через неделю после новоселья Лекс, возвращаясь из магазина с покупками, в тамбуре столкнулся с женщиной лет пятидесяти. Она закрывала дверь соседней квартиры, когда Лекс ввалился в отгороженный коридорчик с фирменными пакетами из «Азбуки вкуса» и опухшим от недосыпания лицом.

– Здрасьте, – на автомате произнес Лекс, пытаясь, не опуская пакетов на пол, достать ключи.

– Здрасьте-здрасьте. Это вы у Елены квартиру теперь снимаете? – строго спросила женщина.

Риэлтора, который дал Лексу ключи в обмен на аванс, звали то ли Рома, то ли Антон. Он же дал счет в Альфа-банке, куда Лекс должен был каждый месяц переводить деньги. Ни о какой Елене Лекс слыхом не слыхивал, тем не менее кивнул и пробурчал что-то утвердительное.

– Вас предупредили, чтобы никакого гайгуя по ночам не было?

– Никакого чего? – озадаченно переспросил Лекс.

– Гости, музыка, крики до утра… здесь тяжело больной ребенок, поэтому после одиннадцати просьба не шуметь. Иначе примем меры.

Теперь Лекс вспомнил, что риэлтор говорил что-то о нервных соседях, но он не придал его словам значения, поскольку сам не выносил шума и не собирался привлекать внимание.

– У меня гостей не бывает, – заверил он женщину. – Я тихий постоялец.

– Ну-ну. Вы один или с кем-то проживаете?

– Один.

Лексу наконец удалось достать ключи, и он пробрался в квартиру, оборвав разговор, который больше походил на допрос, чем на общение двух соседей.